Хорал [litres] - Кент Харуф

– Я подожду в его кабинете, – сказал Гатри.

– Верное решение, – ответила Джуди.

Он вошел в кабинет и сел лицом к директорскому столу. Фотографии жены и троих детей Ллойда Краудера стояли на столе в медных рамках, а на задней стене висел портрет самого директора: сидя под дугласовыми пихтами, он держал в руках рогатую голову чернохвостого оленя. Соседняя стена была заставлена серыми картотечными шкафами. Поверх них висел календарь от школьного округа. Гатри разглядывал фотографию с оленем. Глаза животного были полуприкрыты, будто оно дремало.

Десять минут спустя Ллойд Краудер вошел в кабинет и тяжело плюхнулся на вращающееся кресло за столом. Это был крупный румяный мужчина с прядями светлых волос, аккуратно уложенными на розовой лысине. Он положил руки перед собой и взглянул через стол.

– Итак, Том, – начал он. – В чем дело?

– Ты говорил, что хочешь меня видеть.

– Верно. Говорил.

Он заглянул в список имен на бумажке, лежащей на столе. Лысина на свету сверкала, как водная гладь.

– Как мальчики? – спросил он.

– Нормально.

– А Элла?

– Тоже.

Директор поднял листочек.

– Вот он. Рассел Бекман. Судя по тому, что я вижу, ты завалишь его в первой четверти.

– Верно.

– Почему?

Гатри посмотрел на директора.

– Потому, – сказал он. – Он не работает, как требуется.

– Я не об этом. Я спросил, почему ты его валишь.

Гатри взглянул на него.

– Ведь, черт… – выругался Ллойд Краудер. – Все знают, что мистер Бекман – никуда не годный ученик. И если в него не ударит молния, таким и останется. Но ему нужен курс по истории Америки для выпуска. Это требование штата.

– Да.

– К тому же он взрослее. Он ходит на занятия с младшими. Он должен был закончить курс в прошлом году. Интересно, почему он так не сделал?

– Понятия не имею.

– Да, что ж, – сказал директор.

Они посмотрели друг на друга.

– Может, ему стоит сдать тест на соответствие среднему образованию?[4] – сказал Гатри.

– Ну же, Том. У нас тут проблема. А такие идеи меня только утомляют. – Директор перенес вес вперед, облокотившись на стол. – Послушай. Не думаю, что я прошу слишком многого. Просто будь с ним помягче. Подумай, что это значит. Мы ведь не хотим оставить его еще на год. Это ведь никому не на пользу. Ты хочешь, чтобы он вернулся на следующий год?

– Я ему и в этом году не рад.

– Никто не рад ему в этом году. Никто из учителей. Но он тут. Понимаешь, к чему я?

О, черт, снижай ему оценки, если хочешь. Припугни его. Но не нужно его валить.

Гатри взглянул на фотографии в рамках на столе.

– Это Райт тебе подсказал?

– Райт? – спросил директор. – С чего бы? Ради баскетбола?

Гатри кивнул.

– Черт, не такой уж он хороший игрок. Есть и другие, кто может забросить мяч в корзину. Тренер Райт никогда не обсуждал его со мной. Я говорю с тобой, потому что тебе придется учитывать последствия для всей школы. Подумай об этом.

Гатри встал.

– И, Том.

Гатри замер.

– Мне не требуются подсказки. Я пока еще думаю сам. Постарайся запомнить это.

– Тогда лучше скажи ему, чтобы он работал как полагается, – сказал Гатри.

Он вышел из кабинета. Его класс был в дальнем конце здания, и Гатри пошел по широкому коридору; вдоль стен выстроились шкафчики для учеников с приклеенными к металлическим дверцам листочками разноцветной бумаги, на которых были подписаны имена и слоганы, а над шкафчиками висели длинные бумажные плакаты с бравурными лозунгами спортивных команд. Ранним утром кафельные полы еще блестели.

Гатри вошел в класс и уселся за свой стол, вынул учебник в синей обложке, прочел конспект, который подготовил на сегодня. Затем достал оттиск экзаменационного листка из ящика стола, вышел с ним в коридор.

Когда он зашел в учительскую, Мэгги Джонс пользовалась копировальным аппаратом. Она обернулась и взглянула на Гатри. Он сел за стол в центре комнаты и закурил. Она стояла у машины и наблюдала за ним.

– Я думала, ты бросил, – произнесла она.

– Бросил.

– А почему снова начал? Нормально же справлялся.

Он пожал плечами.

– Все меняется.

– Что случилось? – спросила она. – Ты плохо выглядишь. Ужасно выглядишь.

– Благодарю. Ты закончила?

– Я серьезно, – сказала она. – Выглядишь так, будто даже не спал.

Он подвинул пепельницу поближе, стряхнул в нее пепел и взглянул на Мэгги. Она вновь занялась копированием. Он следил, как она работает: рука и локоть ловко поворачивались, пока она крутила ручку, бедра качались в такт, юбка слегка приподнималась и колыхалась. Высокая здоровая темноволосая женщина в черной юбке и белой блузке с массивными серебряными украшениями. Но вскоре она прекратила крутить мимеограф, вставила другой оттиск.

– А что ты так рано? – спросила она.

– Краудер хотел со мной побеседовать.

– О чем?

– О Расселе Бекмане.

– Маленький мерзавец. Что он теперь натворил?

– Ничего. Но ему стоит постараться, если он хочет закончить курс по истории Америки.

– Удачи, – сказала она. Снова принялась крутить ручку и смотреть на выходящие копии. – Это все, что тебя беспокоит?

– Меня ничего не беспокоит.

– Да как же. Я же вижу, что ты нервничаешь.

Она взглянула ему в лицо, он ответил взглядом, лишенным всякого выражения, продолжая курить.

– Дома плохо? – спросила она.

Он не ответил, но пожал плечами и сделал еще затяжку.

Тут дверь открылась, и вошел мускулистый мужичок в белой рубашке с короткими рукавами. Ирвин Кёртис преподавал предпринимательство.

– Доброго утречка всем, – объявил он.

Подошел к Мэгги Джонс и обнял ее за талию. Его макушка была у нее на уровне глаз. Он встал на цыпочки и прошептал ей что-то на ухо. Затем сжал ее крепче, притянув к себе. Она убрала его руку.

– Не будь пошляком, – сказала она. – Да еще в такую рань.

– Я просто пошутил.

– А я просто предупредила.

– О, брось, – отмахнулся он.

Уселся за стол напротив Гатри и зажег сигарету серебряной зажигалкой, захлопнул ее и принялся гонять ее по столу.

– Есть хорошие новости? – спросил он.

– Никаких нет, – ответил Гатри.

– Да что с вами со всеми? – возмутился Ирвин Кёртис. – Боже. Середина недели. Я прихожу в хорошем настроении, а вы его портите. Теперь оно ниже плинтуса, а еще и восьми утра нет.

– Можешь застрелиться, – сказал Гатри.

– Хо, – откликнулся Кёртис. Рассмеялся. – Уже лучше. Это забавно.

Они сидели и курили. Мэгги Джонс остановила машину, собрала свои бумаги.

– Твоя очередь, – бросила она Гатри и ушла.

– Пока-пока, – сказал Ирвин Кёртис.

Гатри встал, положил оттиск в барабан, закрыл его и крутанул ручку пару раз, чтобы посмотреть, какими выйдут копии.

– Клянусь, – воскликнул Кёртис, –